«Здравствуйте, у меня ВИЧ»

Фото: s.ura.ru

Шесть лет назад Кирилл Барский узнал, что заражен ВИЧ. Сперва парень не мог поверить в это: он считал, что в его жизни не было никаких рисков. Сегодня он не только успешно лечится от инфекции, но и помогает другим зараженным: Кирилл работает в московском благотворительном фонде борьбы со СПИДом. О том, каково это, жить с ВИЧ — в его авторской колонке.

О том, что у меня ВИЧ, я узнал за три дня до моего дня рождения — 19-летия. Мне предстояло небольшой микрохирургическое вмешательство (косметическая процедура), и, по правилам, надо было сдать тест на ВИЧ. Я пошел и сдал его совершенно без какой-либо задней мысли. Причем, сдавать пришлось три раза, поскольку результат теста может сообщить только твой лечащий врач, но получалось так, что я трижды не мог к нему попасть.

А потом меня направили на Соколиную гору, где находится московский центр СПИДа — сказали: надо съездить туда, там все объяснят. Я пришел, дал свой паспорт. Мне показывают монитор — а там результаты моих анализов. И все три — положительные.

Есть такое понятие — принятие диагноза, в нем выделяют пять стадий, через них проходят все, кто узнает о диагнозе. Первая — это шок. У кого-то он выражен более ярко, у кого-то — менее.

У меня был звон в ушах, резко подскочило давление, я ничего не слышал. Узнать в 19 лет, что у тебя ВИЧ-инфекция!

К тому же, у меня были стабильные отношения, я вел, как говорят, правильный образ жизни, вроде бы никакого риска — и на тебе результат! Это не укладывалось у меня в голове.

Потом были следующие стадии принятия диагноза — и депрессия, и агрессия. Оказалось, что моему партнеру (от которого я и заразился) и самому не было известно о своем ВИЧ-статусе. Поэтому обиды на партнера не было — в основном, агрессия была на себя. Ведь отношения — это всегда отношения двух людей, и в том, что мы не использовали средства контрацепции, виноваты обе стороны. А потом постепенно я стал приходить к принятию своего диагноза. Этому, кстати, помогла сама болезнь.

Она развивается у всех по-разному — у меня развивалась очень быстро: иммунитет упал до 168 клеток [CD4-лимфоцитов] — это крайне низкий показатель, почти стадия СПИДа (у здоровых людей — от 500 до 1200 клеток). В 19 лет подниматься по лестнице на 2 этаж и понимать, что ты от этого запыхался — это и было, мягко говоря, моим осознанием того, что все очень плохо. Уровень иммунитета опустился крайне низко, еще чуть-чуть бы — и все.

Тогда я начал принимать лекарства. Сейчас я уже пять лет сижу «на терапии» — ежедневно пью препараты. Вирус в крови теперь почти не обнаруживается: он есть, но в очень малом количестве. Показатель CD4-клеток — 1000, то есть мой иммунитет в норме. Но это только потому, что «работает» терапия, она блокирует распространение вируса, и он не глушит мой иммунитет. Механизмы и терапии, и развития инфекции крайне просты: у вируса нет никакой сверхцели, кроме как распространяться, а терапия не дает ему этого делать. Но вирус она не убивает.

А потом мое заболевание стало моей работой. Когда я узнал о диагнозе, я был студентом университета по специальности «инженер информационной безопасности», но решил уйти в социальную сферу общественного здравоохранения. Сейчас я — руководитель программ в благотворительном центре борьбы со СПИДом «Шаги». У нас проходят группы взаимопомощи для ВИЧ-положительных, консультации, построенные по принципу «равный — равному». Раньше работала всероссийская горячая линия по ВИЧ — сейчас ее пока нет, но мы надеемся восстановить ее работу в ближайшее время.

Меня всегда спрашивают о том, как я пришел к своему открытому статусу. На самом деле, это произошло как-то незаметно для меня самого — уже где-то через полгода после заражения я работал в публичном пространстве, стал общаться с такими же ВИЧ-позитивными людьми, с активистами, волонтерами. Даже не помню, в какой именно момент начал говорить об этом открыто.

Но вообще вопрос открытого статуса достаточно сложный для ВИЧ-инфицированных.

Мы же не знакомимся: «Здравствуйте, меня зовут так-то, у меня ВИЧ». Далеко не каждый может решиться говорить об этом. И реакции людей на твой диагноз тоже бывают самые разные.

В моей жизни, на удивление, я ни разу не столкнулся с резко негативными проявлениями. Мои друзья реагируют на меня, а не на мой статус. Но у моих близких тоже первое время был шок. Я им все объяснял, приносил специальную литературу — сегодня я уже никому особо не объясняю — просто говорю, что посмотри там-то и там-то.

Знаю, что ВИЧ-положительные люди, бывает, сталкиваются с неприятием, даже унижением (например, я слышал об историях с матерями в роддомах). Но это вопрос в первую очередь принятия диагноза. Если человек его не принял, ему всегда будет всегда сложно по жизни. А если принял… Например,

я всегда могу отстоять свои границы: что называется, рискните меня подискриминировать! У меня было несколько случаев, когда в медучреждениях пытались об этом заикнуться и как-то меня ущемить.

Но у них ничего не вышло. Потому что у нас есть федеральный закон о СПИДе, где прописаны все гарантии, и он у нас на удивление очень хороший.

Меня часто спрашивают, нужно ли бояться, опасаться ВИЧ-инфекции обычному человеку — даже если он считает, что ведет правильный образ жизни и у него нет рискованных ситуаций? Моя история показывает, что все это — не факт. Я вообще считаю, что в России в группе риска все — риски так или иначе есть у каждого. Кто-то сталкивается с этим в больницах, и до сих есть случаи заражения в медучреждениях (слава богу, они единичные, может быть, один на миллион, но они ведь происходят?). Кто-то делает татуировки, и откуда ты знаешь — чистая игла или нет? После кого она использована?

Единственное, где, по-моему мнению, невозможно передать ВИЧ-инфекцию — это в стоматологии: там почти нет многоразовых инструментов, а те, что используются, проходят обязательную обработку. К тому же, ВИЧ-инфекция не живет вне биологической жидкости, за полторы минуты на воздухе вирус умирает. Но я не видел ни одной бор-машины, которая из одного рта сразу же залезла бы в другой. Наконец, есть просто физиологические потребности — продолжение рода еще никто не отменял, и все так или иначе занимаются сексом. А значит все мы в группе риска (исключая детей, конечно).

Если вдруг у кого-то из ваших знакомых обнаружился ВИЧ — отнеситесь к этому с пониманием, но спокойно. Не надо сожалений. Это самое неприятное, когда тебе начинают сочувствовать, тем более, когда это делают неискренне. В определенный период своей жизни я пытался манипулировать этим, давил на жалось (это было, когда я свыкался с диагнозом), но ничего не получил, и слава богу. Именно это помогло мне осознать, что ВИЧ — это реальность, в которой мне придется жить. Но я могу жить с этим, и жить достойно. Тот факт, что у меня ВИЧ-инфекция, еще не значит, что я какой-то другой. На мой взгляд, это самое важное.